Везу детей к родителям на дачу. По шоссе в маршрутке.
Сговорились, что выйдем у поворота к дачному посёлку, где они нас будут встречать на машине.
Читаю ФБ.
Вру.
Проверяю лайки и комментарии к своим постам.
Вдруг вижу насмешливый, уничижительный комментарий.
Сделала вид, что не расстроилась.
Ага, конечно.
Прошла все пять стадий принятия горя.
Отрицала. Да ладно, к этому посту с котиками кто посмел?
Злилась: Вот гадина!
Недоумевала. Как она могла? Обидеть меня, прекрасного доброго нежного человека. Душечку!
Затем плавно перетекла в депрессию. Ничего и никогда писать я больше не буду!
И я уже было начала успокаиваться, решила принять и простить. Отпустить и быть выше.
И вдруг заметила, что моя подружка этот хейтерский комментарий лайкнула.
Настоящая живая подруга.
Одна из тех, кто помнит, почему меня зовут Рыба, и как мне в 11 классе в парикмахерской сделали «химию» и сожгли челку. Челка отвалилась, а я два месяца ходила с ёжиком на лбу.
В общем когда мы доехали до поворота, я была глубоко несчастна и практически всхлипывала.
В такое предательство близкого человека я поверить не могла.
Я вышла с трагическим лицом и трясущейся нижней губой.
Родители переглянулись.
Мы с детьми сели на заднее сиденье. Мать глянула на меня в зеркало заднего вида.
-Что случилось? Олечка? Что? Кто с тобой так?
В зеркало хмуро глянул папа. Вгляделся в моё лицо. Кто обидел его навечно маленькую девочку?
-Вы представляете, она лайкнула хейтерский коммент! Она ходит ко мне в гости, пьёт мой чай! Дети, наши дети дружат. И вот так? Мама! Папа!
Родители переглянулись.
Объять умом, как может ранить лайканье хейтерского коммента, они не могли. Фейсбука или иныъ социальных сетей у них нет.
Но они точно поняли, что случилось что-то ужасное.
Мама ещё более тревожно поглядела в зеркало на моё лицо и нахмурилась.
Папа крепче сжал руль.
-Ну и что ты думаешь делать? — спросил Папа.
Папа мой производит впечатление мужчины очень мягкого и добродушного.
Он искренне считает, что настроение можно поднять хорошим борщом, мигрень лечит наложением двух палок Браунгшвейской колбасы, часами ходит по Туле в поисках идеального хереса.
Но это все на поверхности.
Внутри него живет пацан, который вырос в послевоенном шахтёрском посёлке под Тулой, где без кастета или заточки гулять не ходили. Где если вдруг пригласишь чужую девочку на танцы, то с большой вероятностью всплывешь в реке только следующей весной.
Однажды Папа с мамой ехали по трассе и их подрезала крутая тачка.
Папа за ней погнался. Ему было глубоко за шестьдесят.
На посту его остановил полицейский и спросил, почему папа превысил скрорость.
Отец, сурово глядя полицейскому в глаза, крикнул:
-Я преследую засранца, который хамит на дороге! Он опасен, понимаете, лейтенант?
Полицейский протянул отцу документы, козырнул:
— Понял, Александр Фёдорович. Продолжайте преследование.
Такой у меня Папа.
Папа смотрел на меня в зеркало заднего вида и прикидывал в уме, что по его юношескому кодексу чести может полагаться за «лайканье хейтерского коммента».
-Что, так вот простишь и забудешь? Больно же. Может я с ней поговорю?
Он опять внимательно на меня посмотрел.
