Народный артист России, актер, сыгравший множество звездных ролей, он с юности мечтал о крепкой семье. Теперь он мечтает, что всегда будет гордиться своими приемными детьми и умрет в один день с женой.
В семье у друзей Серебрякова был день рождения, и по дорогое он купил цветы. Открыл дверь и увидел крошечную девочку, размером как раз с букет. Она посмотрела на него и сказала: «Папа».
С этого момента для актера началось самое лучшее время в его жизни. Он говорил, что на какой красной дорожке в Каннах и близко не испытывал такого счастья, как дома, с женой и детьми…
Это моя дочь
Крошечная девочка оказалась дочерью его старой знакомой, Маши. Так совпало, что Маша тоже пришла на этот день рождения. Она давно жила в Канаде, и прилетела на месяц к родителям в Москву, показать годовалую дочку Дашу.
Серебряков знал Машу, когда ей было 16 лет и она танцевала в ансамбле Моисеева. Тогда она ему нравилась, он ей — нет. Она была легкой, светлой; жила, как будто пела песенку. А он — сложным, немного замкнутым, и рядом с девушкой выглядел и чувствовал себя закомплексованным по самые уши.
В Канаде у Маши оставался муж, но после встречи на дне рождения его оставалось только пожалеть. Наутро Маша попросила помочь ей отнести Дашу в поликлинику. Серебряков нес девочку на руках и думал: «Вот. Это моя дочь».
Будем жить хорошо
Он всегда трудно принимал важные личные решения. Всегда сомневался, размышлял, взвешивал и отступал, прятался. В этот раз ему повезло — на рефлексии просто не было времени, через месяц Маша должна была вернуться к мужу, в Канаду. И он впервые не взвешивал эти свои вечные «за» и «против»: просто хотел быть рядом с этой легкой светловолосой девушкой, и чтобы микроскопическая девочка говорила ему: «Папа».
Маша слетала, развелась с мужем и вскоре они с Дашей вернулись к Серебрякову. Очередное важное решение он принял легко: «мы будем жить хорошо». Снял для своей новой семьи большую квартиру, в перерывах между съемками и спектаклями таксовал — хотел, чтобы жена и дочка ни в чем не нуждались.
