О родословной
Свое имя певец получил в честь деда, Абдул-Муслим Магомаева — выдающегося азербайджанского композитора и дирижера, основателя народной классической музыки. Внук не застал своего знаменитого предшественника, ушедшего из жизни в за пять лет до его рождения — в 1937 году. Однако «с самого раннего детства я осознавал ответственность за такое родство, — говорил певец. — Достаточно сказать, что Азербайджанская государственная филармония в Баку названа в честь Муслима Магомаева — моего дедушки и тезки…»
Отец будущего советского кумира — Магомед, младший сын Абдул-Муслима Магомаева и его жены Байдигюль, тоже был музыкально одарен, великолепно пел и играл на разных инструментах. Однако профессиональным музыкантом не стал. «Он творчески реализовался в качестве театрального художника, работал в театрах Баку, Майкопа. Говорят, был очень талантлив. Мне известно, что на фронт он ушел добровольцем и погиб в звании старшего сержанта за несколько дней до Победы — в немецком городке Кюстрин. А захоронен был на территории Польши. Став взрослым, я отыскал его могилу…»
С матерью у Магомаева были непростые отношения. Айшет Ахмедовна Магомаева (сценический псевдоним Кинжалова) была драматической актрисой. «После извещения о гибели отца, она уехала в Майкопский драмтеатр, где когда-то с ним и познакомилась. Но матушка никогда подолгу ни в одном театре не работала. В связи со своими постоянными перемещениями по городам России, меня она в раннем детстве оставила на попечение моей бабушки Байдигюль и дяди Джамала — старшего брата моего отца. Появлялась у нас в Баку мама изредка, всегда внезапно и также неожиданно исчезала. Со временем у нее образовалась другая семья, и я не могу ее ни в чем винить. А то, что мне довелось воспитываться в семье своего дяди, заменившего мне отца (Джамал Магомаев работал зампредом Совета министров Азербайджана – ред.) считаю своим большим везением».
О детстве
«В детстве я начал дико расти, и умные люди посоветовали мне заняться штангой — чтобы я не превратился в «дядю Степу». Я записался в секцию тяжелой атлетики и стал исправно ее посещать… Хулиганом в школьные годы я не был, но и хорошим поведением не отличался. Делал все что полагается мальчишке — жег на уроках пленку, выбрасывал дневники с плохими отметками… Меня в детстве ласкательно звали Мусик, а другого мальчика — моего одноклассника и друга, армянина Рудольфа — Рудик. Поскольку мы шалили на пару, на доске в классе постоянно было написано: «Мусик и Рудик опять вели себя плохо, нарушали школьную дисциплину». Хотя ничего особенно дурного мы не делали. Ну, подергаем девчонок за косички, ну, портфелями подеремся…»
Петь одаренный шалун начал в трех лет, а уже в пять сочинил свою первую мелодию. Много лет спустя вместе с поэтом Анатолием Гороховым Магомаев написал на основании ее песню «Соловьиный час…» Переходного периода для голоса, так называемой «ломки», которая бывает у мальчиков в пубертатном периоде, у Муслима не было. Просто в 14 лет мальчишеский дискант сменился баритоном — тем самым, неподражаемым магомаевским. Которого подросток сначала стеснялся настолько, что по секрету от всех убегал в укромное место на берег Каспийского моря — и пел там, напрягая связки, чтобы перекричать шум прибоя. «Не петь я не мог…», — вспоминал Магомаев.
