«Спустя 20 лет мы с Тамарой заказывали междугородний разговор и случайно разговорились с телефонисткой, — рассказал Муслим Магометович. — Так она призналась, что являлась свидетельницей начала нашего романа. Проще говоря, подслушивала нас. Сказала, что очень приятно было слушать наши трогательные разговоры, так же, как и общение по телефону Владимира Высоцкого с Мариной Влади…»
О свадьбе
«Поженились мы 23 ноября 1974 года, пережив сложный период — Тамара должна была решиться развестись с мужем. Но и потом мы долго «тянули» с оформлением отношений, как-то не были внутренне готовы, видимо все испытывали друг друга на прочность. «Сводником» стал наш друг, художник Таир Салахов. Однажды мы вместе выпивали у меня в гостиничном номере, и он прямо сказал: «Что вы время тянете?! Сколько можно ходить-бродить вокруг да около?! Давайте уже ваши паспорта…» На что великолепная Тамара игриво сказала: «А почему бы и нет?..»
Муслим Магомаев и Тамара Синявская. Фото: East News
Свадьбу Магомаев и Синявская играли в ресторане на Профсоюзной улице. В зале было 100 человек гостей, а на улице народу собралось в три раза больше. И Муслим пел собравшимся людям около часа через открытые окна. А потом, как вспоминала Тамара, три месяца лечил бронхит.
О больном горле
Муслим Магомаев — певец с уникальными вокальными данными, с 19 лет пристрастился к курению и курил практически не переставая, по несколько пачек сигарет в день. При этом он страдал хроническим трахеитом и бронхитом.
«Однажды я прилетел выступать на сборном концерте в Кемерово, на стадионе, — вспоминал певец. — И в этот же день заболел — температура под 39 градусов. Глаза красные, озноб, неудобно даже на публике появиться. Люди увидят, подумают пьяный. И я попросил организаторов подготовить мне фонограмму. «Ребята, — говорю, — срочно ищите, вряд ли я вообще издам какой-то звук». Крайне редко я пользовался этим, только во Дворце Съездов — вынужденно. Там иначе нельзя было, руководство боялось живого звука, а вдруг кто-то что-то скажет про Брежнева. Поэтому весь концерт, вплоть до объявления ведущими номеров, записывался заранее на бобины…
А тут, чувствую, не смогу петь. Но не вылезти на сцену невозможно — почти все билеты проданы под меня. Короче, мне приготовили эту несчастную фонограмму, и я поплелся к роялю. А еще погода отвратительная, дождь льет. Ну, шмякнул я по клавишам и жду свою «фанеру». Но вместо звука слышу писк комариный. Не включилась она. И от ужаса я ка-а-ак заорал «Вдоль по питерской». А потом так и допел до конца все, что должен был… Тамара стояла за кулисами рядом с моим администратором и твердила: «Это невозможно, в его состоянии он не может сам петь! Такого не бывает…»
Два раза я совсем терял голос. Для певца это страшно. Тамара считает, что в такие периоды не то, что петь, но даже разговаривать нельзя. Поэтому привезла из-за границы доски, на которых пишешь то, что хочешь сказать, палочкой, а потом стираешь. Но я особо на этом на зацикливался…
Незадолго до юбилея Аллы Борисовны Пугачевой, где я должен был петь, я как раз остался без голоса — вообще разговаривать не мог, только сипел. Врач сказал: «Тебе нельзя даже шептать». Ну я день помолчал, смотрю — вроде ничего. Взял из холодильника обожаемую мною кока-колу, налил в кружку, засунул туда льда, напился, сел за рояль и начал гонять. Через два дня все поехало нормально — голос «включился».
Муслим Магомаев. Фото: Сергей Иванов
Я пою с 15 лет. Первые пять из них пел, как бешеный, по 6 часов в день. Все подряд: классику, оперетту, джаз, эстраду, народные песни, и за тенора, и за баса и за баритона… Шаляпина изображал, Георга Отса, включал в репертуар и женские партии, даже «Соловья» Алябьева. И это была самая громадная амортизация моих голосовых связок…»
О критике и самокритике
«К своему пению я всегда относился очень критически. Каждый концерт записывал и потом прослушивал, чтобы понять, что я сделал хорошо, что средненько, а что плохо. А критиков я не люблю. Потому, что знаю: в лучшем случае они мне укажут на два отрицательных момента, а я-то сам найду их – сотню…»
Ушел Магомаев с большой сцены без всяких громких заявлений, «завершающих туров» и «прощальных концертов». Просто однажды перестал выступать, дав по поводу своего ухода в тень очень скромный комментарий: «Я пел много и довольно долго. Пора уступить место молодым». И в другой раз пояснил более детализировано: «Всякому таланту Бог отмерил определенное время, и перешагивать его не нужно… Увы, с возрастом уходит и задор, и голос. Мне не хочется, чтобы эти изменения услышали зрители, поэтому я пообещал сам себе: перед широкой публикой больше не петь… А в узком кругу друзей, во время застолий, дома, я, конечно же, буду петь, как и прежде — до конца своих дней».
О хобби, быте и тусовках
«Я умею все, но не всегда хочу заниматься хозяйственными делами. Хотя иногда на меня нападает, и я начинаю: то обои поклею, то смастерю что-то. Могу и слесарить, и плотничать, и починить любую неисправность, и в электрике разбираюсь. То есть, в случае необходимости или по личному желанию любое дело по дому одолею. А уж за горе-мастерами, которые приходят осуществлять ремонт, всегда все сам переделываю. Такая «мастеровитость» у меня с детства. А еще мне очень нравится осваивать всякие технические и электронные новинки — видеокамеры, мобильные телефоны, да любые гаджеты. Люблю играть в компьютерные игры, влезать в дебри Интернет-пространства, записывать на компьютере новые композиции, заниматься их аранжировкой. Обожаю машины — и копаться в них, и ездить на скоростях…»
Муслим Магомаев и Тамара Синявская. Фото: Сергей Иванов
А еще Магомаев прекрасно рисовал — сначала писал акварелью, потом маслом. Предпочитал портреты, в основном композиторов: Верди, Чайковский, Бетховен. Есть в его коллекции и портрет Пушкина. «Я чередую пение, сочинение на рояле и живопись — когда устаю от одного занятия, берусь за другое», — рассказывал он. Картины свои не продавал, а оставлял дома или дарил близким людям…
Муслим Магомаев. Фото: Сергей Иванов
А вот светская жизнь Магомаева не привлекала. Утверждал, что с трудом сближается с людьми, в связи с чем крайне редко появлялся на тусовках. «Я по природе свое не тусовщик, меня даже от слова этого корежит». Однако отшельником Муслим Магометович не был никогда, более того, славился гостеприимством и щедростью. «Я очень люблю гостей, от общения в приятной компании получаю огромное удовольствие. Могу собрать людей и дома, и в ресторане. У меня был любимый — «Баку», в котором я всегда мог зарезервировать зал, позвать два-три десятка друзей и спокойно посидеть в их кругу — потрепаться, выпить, что называется, гульнуть — как все нормальные люди…»
Источник
Ещё больше интересного смотрите здесь
