Воин

80

Била я со всей мощью так, чтобы наверняка. Так, чтобы у врага не было больше сил подняться. Потому что кто-то когда-то меня научил, что если уж и решился на удар, бей так, как если бы у тебя не было больше возможности его повторить. Бей на победу.

Это не значит, что у меня не было поражений. Даже сейчас, когда я вижу в фильмах сцены порубищ, я внутренне сжимаюсь. Но глаз не закрываю. Воину в моей прошлой жизни делать этого было нельзя. Он хорошо знал, как это, когда на тебя обрушивается мощь меча, рассекая мясо до кости так, что от боли взрываются все клеточки твоего тела, а кровь из раны брызжет фонтаном и, кажется, вот-вот достучится до неба своими огненно-жарящими брызгами, чтобы рассказать ему, как же это больно вырываться из разрубленной плоти.

Конечно же, я кричала от боли. Все мы, воины, тогда кричали: кто от боли, а кто от сознания, что причиняет боль. Наши крики объединялись в один, отбивались рикошетом от облаков и давали нам или силы продолжать бой, или вечное успокоение.

У меня не было друзей, я никому не доверяла. Дарить доверие для меня того было роскошью.

Зато у меня был конь. Верный и надёжный, единственный кому я доверяла. Он был огромный, коричнево-красный, с внимательными глазами цвета золота и белым пятном на лбу, напоминающим мыс. Мои длинные волосы с сплетались с шёлковой и ласковой гривой коня во время наших бешенных скачек. Даже сейчас мне кажется иногда, что я слышу его тихое ржание и чувствую горячее дыхание на шее.

Продолжение на странице 3: