Иду за котом. Как сейчас помню, встреча с девочкой у нас была на остановке возле кафе «Снежинка». Холодно было так, что пока я ждала, кафе можно было переименовать из «Снежинки» в «Снежинку с глыбинкой», где глыбинкой уже была я, причём абсолютно ледяной. Ладно. Дождалась.
Подъезжает троллейбус, выходит из него девочка. На плече у неё сумочка. Открывает она эту сумочку, с видом фокусника, а там… Неее… Не «Ухтыбоземой». А «Ох…какоечудищегдетыегонашла» (точки каждый понимает в меру своей распущенности).
На меня из сумки смотрел РЫЖИЙ! (видимо, поменял окрас с шоколадного в процессе роста ), полудохлый и заморенный котёнок. И не голубыми глазами, а блефаритом в полморды. Пока я отходила от эстетического шока, цветовой нестыковки и запёкшейся гноем болячки, девочка, подгоняемая хлопаньем моих ошарашенных ресниц, впихнула мне кота и быстро слиняла. Ну, правильно. Пока я не отошла и не передумала. Потому как получила одно за другое, поддавшись её дару рекламирования.
Короче. Беру я кота в тряпочке, оставленной мне вместо бонуса и шагаю домой, лихорадочно пытаясь придумать объяснение изменению его окраски, дистрофичности и блефариту. Дома меня ждут мама с бабушкой.
Прихожу. Мама, завидев меня из окна, уже стоит в прихожей в ожидании балинезийского чуда. Захожу. Разворачиваю тряпочку.
